Портал освітньо-інформаційних послуг «Студентська консультація»

  
Телефон +3 8(066) 185-39-18
Телефон +3 8(093) 202-63-01
 (093) 202-63-01
 studscon@gmail.com
 facebook.com/studcons

<script>

  (function(i,s,o,g,r,a,m){i['GoogleAnalyticsObject']=r;i[r]=i[r]||function(){

  (i[r].q=i[r].q||[]).push(arguments)},i[r].l=1*new Date();a=s.createElement(o),

  m=s.getElementsByTagName(o)[0];a.async=1;a.src=g;m.parentNode.insertBefore(a,m)

  })(window,document,'script','//www.google-analytics.com/analytics.js','ga');

 

  ga('create', 'UA-53007750-1', 'auto');

  ga('send', 'pageview');

 

</script>

Демифологизация новозаветного провозвестия как задача

Тип роботи: 
Курсова робота
К-сть сторінок: 
49
Мова: 
Русский
Оцінка: 

радикальная самоотдача Богу, в которой человек уже ничего не ожидает от себя, но только от Бога; а вместе с ней — освобождение от всего доступного распоряжению в мире, т.е. размирщение, свобода.

Размирщение представляет собой, по существу, не аскезу, а соблюдение дистанции по отношению к миру. При этом всякое участие в мирском совершается с позиции «как если бы не» (щ цт]) (1 Кор 7: 29-31). Верующий — господин над всеми вещами (1 Кор 3: 21-23); он обладает «полновластием» (e^ouoia), которым хвалятся также гностики, однако о нем сказано: «Все мне позволено (я властвую надо всем), но ничто не должно обладать мною (иметь власть надо мной)» (1 Кор 6: 12; ср. 10: 23 сл.). Верующий может радоваться с радующимися и плакать с плачущими (Рим 12: 15), но он не подвластен более никаким внут-римирским установлениям (1 Кор 7: 17-24). Все внутримирское отодвинуто для него, стало безразличным, потому что само по себе не имеет никакого значения. «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя» (1 Кор 9: 19-23); «умею жить и в скудности, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке» (Флп 4: 12). «Для меня мир распят и я для мира» (Гал 6: 14).
Сила новой жизни верующего обнаруживается именно в его немощи, в страданиях и смерти (2 Кор 4: 7-11; 12: 9 сл.). Ибо именно тогда, когда он осознает свое ничтожество, когда он сам по себе ничто, он может иметь все и быть всем от Бога (2 Кор 12: 9 сл.; 6: 8-10).
Но существовать так — значит существовать эсхатологически, быть «новой тварью» (2 Кор 5: 17). Апокалиптическая и гностическая эсхатология демифологизируется в том смысле, что время спасения для верующих уже наступило, будущая жизнь уже стала настоящим. Радикальнее всего этот вывод сделан у Иоанна, полностью устранившего апокалиптическую эсхатологию. Суд над миром — не предстоящее космическое событие, он состоит в том, что Иисус пришел в мир и призвал к вере (Ин 3: 19; 9: 39; 2: 31). Кто верит, тот уже жив, он уже перешел от смерти в жизнь (Ин 5: 24 сл. и т.д.). Внешне для верующего ничего не изменилось, но его отношение к миру стало другим: отныне мир не может причинить ему вреда; вера означает победу над миром (1 Ин 5: 4).
Не только мифологическая эсхатология еврейской апокалиптики, но и гностическая эсхатология оказывается преодоленной: верующий не обретает новую «природу» ((рггачс,), речь также идет не о том, что его предсуществующая «природа» теперь освобождена и он отныне уверен в вознесении своей души на небо. Его бытие в вере — не данность, не состояние, в котором он мог бы быть уверен, так что следствием стал бы либертинизм; и не состояние, которое пришлось бы боязливо охранять, так что следствием стала бы аскеза. Жизнь в вере — вообще не состояние, поддающееся однозначному описанию через индикатив; но вместе с индикативом тут же выступает императив. Другими словами, решение веры совершается не раз навсегда, но должно подтверждаться в конкретной ситуации, где оно совершается вновь и вновь. Именно в подлинно новом свершении решение веры отстаивает себя. Свобода означает не освобождение от требования, предъявленного человеку. Она означает свободу для покорности (Рим 6: 11 слл.). Вера — не захват, а захваченность, и потому постоянный путь между «еще не» и «уже да», постоянная погоня за целью (Флп 3: 12-14).
В гнозисе спасение понимается как космический процесс; участие в нем спасаемого осуществляется внутри мира; внемирное бытие верующего должно быть сведено к внутримирной данности. Это происходит в демонстративном проявлении «свободы» (ёХег>9ер1а), «полновластия» (e^ouoia), в духовномистических феноменах, и прежде всего — в экстазе. В Новом Завете же принципиально отсутствуют какие-либо явления, в которых внемирное сводилось бы к внутримирному. Хотя Павел знает экстаз (2 Кор 5: 13; 12: 1 слл.), он борется как раз против его оценки как доказательства «духоносности». Нигде в Новом Завете не упоминается обучение душевным переживаниям; нигде не говорится об экстазе как высшей точке и цели христианской экзистенции. Не психические явления, а позиция веры определяет христианскую жизнь.
Правда, Павел разделяет распространенное убеждение в том, что «дух» обнаруживает себя в чудесах, и считает анормальные психические феномены проявлением духа. Однако наблюдая за мистической практикой коринфской общины, он осознает двойственность духовно-мистических явлений и, рассматривая «дары духа» с точки зрения их пользы «к назиданию» (1 Кор 14: 26), он ломает представление о «духе» как силе, действующей по типу природной. Павел может представлять себе «дух» как нечто таинственное в человеке, обладание которым гарантирует воскресение (Рим 8: 11), может говорить о «духе» как о некоей сверхъестественной материи (1 Кор 15: 44 слл.). Однако очевидно, что по сути он понимает «дух» как заключенную в вере фактическую возможность новой жизни. «Дух» действует не как природная сила и не становится достоянием верующего, но представляет собой фактическую возможность жизни, подлежащую осуществлению в результате решимости. Отсюда парадоксальное наставление: «Если мы живем духом, то по духу и поступать должны» (Гал 5: 25). «Водительство духом» (Рим 8: 14)
Фото Капча