Межъязыковая омонимия

Выше говорилось об омонимии внутриязыковой, но и слова двух различных языков, имеющие тождественный либо сходный внешний (звуковой и/или графический) облик, но разное значение, с давних пор привлекали внимание лингвистов. Такие слова часто приводят к недоразумениям. Видя «знакомое» слово в иностранном тексте или слыша его в речи, неопытный переводчик может придать ему «родное» значение. Особенно коварными являются такие слова в родственных языках. Даже имея общее происхождение, слова в разных языках могут существенно разойтись по значению. Например, польское слово uroda означает ’красота’, болгарское гора ’лес’, а сербскохорватское позориште ’театр’. (Казалось бы, прямо противоположные значения, однако при внимательном взгляде в каждом случае обнаруживается общий смысловой компонент). Иногда сдвиг значения исторически родственных слов не доходит до противоположного (тем легче переводчику сделать ошибку): сербскохорватское слово значит ’буква’, олово ’свинец’, а грах не ’горох’, что естественно было бы предположить, а ’фасоль’; болгарское стол ’стул’. А на сербскохорватский русское стул переводится как столица (что естественно: столица это маленький стол). Сербскохорватское беженац не ’беженец’, а ’холостяк’, т. е. человек без жены (здесь по фонетическим законам сербскохорватского языка произошло уподобление звука [з] звуку [ж], а удвоенных согласных в этом языке нет). Белорусское люстра значит ’зеркало’, а трус ’кролик’, украинское дурно ’даром’ и т. п.

А.А. Реформатский, приводя пример сходных по внешней форме слов, но имеющих разные значения (болгарское слово стол, означающее стул, чешское cerstvy chleb, означающее свежий хлеб) предупреждал: «При сопоставлении языков не надо искать сходства. Оно, как правило, провокационно» [19. С. 47].

Так, персидское (фарси) кефир соответствует русскому неверный; турецкое слово kulak порусски значит ухо; турецкое bardak по-русски значит стакан. Есть также исторические свидетельства об анекдотичных случаях межъязыковой омонимии: в России 18 века слуга, подавая жене французского посла после приёма её салоп, произнёс, желая угодить, «Ваш салоп», за что тут же получил пощёчину и оказался виновным в оскорблении дамы. Всё дело в том, что эта фраза по-французски означает «грязная корова». Слуга французского не знал. Скандал замяли.

Если на чешском вокзале вы услышите по радио перед информацией призыв «Позор! Позор!», то он вовсе не означает, что кого-то стыдят или клеймят. «Позор!» значит «Внимание!». Чех или словак могут сказать женщине, что от нее приятно «воняе», желая не обидеть, а оценить тонкий аромат духов. Испанскому или французскому «профессору» будет, конечно, приятно, если вы его посчитаете большим научным деятелем, хотя на самом деле он всего лишь преподаватель средней школы. А в Латинской Америке школьный «маэстро» вовсе не учитель музыки, а преподаватель младших классов.

Межъязыковая омонимия (в широком понимании) охватывает все то, что в рамках однопорядковых языковых уровней формально идентично, а семантически различно в контактирующих языках. Однако, по признанию многих исследователей, основная (и важнейшая) часть межъязыковой омонимии отмечается на лексическом уровне в категории межъязыковых лексических омонимов [24; 4 и мн. др.].

Возможны два способа объяснения причин появления межъязыковых омонимов: случайные совпадения звучаний в языках, практически не контактирующих, и совпадения неслучайные, обусловленные последующими изменениями в семантике генетически родственных однокорневых слов.

Конечно, интерференция это не единственная причина смысловой смены и дифференциации семантической структуры слова. Язык в своем развитии чутко реагирует на мельчайшие изменения, которые происходят при познании человеком материального и духовного мира, и сразу фиксирует их в словарном составе. А так как эти смены тесно связаны с процессом человеческого мышления, в котором важную роль играют анализ и синтез, а также разнообразные ассоциации, то в разных языках возникают неодинаковые связи и отношения в членении семантического континуума. Иначе и быть не может, так как невозможно, чтобы те или иные ассоциации, возникающие у людей в различных местах и языках (даже близкородственных), были бы абсолютно одинаковыми. Поэтому проблема неравномерности семантического развития этимологически тождественных слов, их омонимичное противопоставление в разных языках принадлежит к интереснейшим областям сравнительной семасиологии.

Причиной возникновения межъязыковых омонимов является, по мнению Н.К. Гарбовского, «денотативная межъязыковая асимметрия, вызванная тем, что разные языки в те или иные исторические периоды называли аналогичными по внешней форме лексемами, восходящими к одной и той же лексеме классического языка, разные денотаты. Денотативная межъязыковая асимметрия отмечается иногда и при непосредственном заимствовании какой-либо лексемы. В процессе взаимодействия двух языков может происходить перенос значения заимствованного слова на другой предмет, то есть денотативная транспозиция» [8. С. 339-341].

Если возможность относительного формального тождества межъязыковых омонимов признается большинством ученых, то степень семантического расхождения определяется различно.

Межъязыковые омонимы, по мнению В.В. Акуленко, должны быть сходны «до степени отождествления по звуковой и / или графической форме» и иметь разное значение [1. С. 380]. Межъязыковая омонимия может возникать непосредственно в ходе соприкосновения и сопоставления языков (например, англ. mark русск. марка или англ. family русск. фамилия, полностью омонимичные в современном употреблении); нередко в межъязыковые омонимические отношения вовлекаются и внутриязыковые омонимы: так, если англ. crab «краб» и русск. краб являются межъязыковыми относительными синонимами сходного вида, то англ. crab II «дикая яблоня» и crab III «уклон, крен» омонимичны по отношению к первому английскому слову, а отсюда и к