Великие исторические личности

В общественной памяти имя Хрущева оказалось накрепко связанным с кукурузной эпопей.2) Между тем ветеран войны и труда В.А. Денисов из деревни Луговая Вирня Гомельской области говорит: «Самое крупное "злодейство" сталинцы предъявляют Н.С. Хрущеву за кукурузу. Ай, ай! Какое преступление! Легче Сталину простить миллионы загубленных лучших людей Отечества, уничтожение деревни, чем Н.С. Хрущеву кукурузу». В.А. Денисова поддерживает киевлянка И.М. Шитова, заканчивая свое письмо словами: «И не так уж Хрущев смешон, как... кажется. Кукурузное поле лучше кладбища» (Октябрь. 1988. №5).

Хрущев — автор мемуаров. Они были подготовлены к изданию его сыном Сергеем и вышли в США. В 1996 г. мемуары вышли отдельной книгой в России. Большое внимание в них отведено Сталину, его семье, его политическому окружению. Сам Хрущев, говоря словами поэта А. Вознесенского, «постоянно подавляла себе сталиниста».

Хрущев, в частности, пишет о психологическом состоянии Сталина в первые часы войны: «Он, видимо, был совершенно парализован в своих действиях, не мог собраться с мыслями. Потом уже, позже, после войны, я узнал, что в первые часы войны Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков.

Берия рассказал следующее. Когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Я не знаю, все ли, или определенная группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин был совершенно подавлен морально. Он сделал примерно такое заявление: „Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его проорали". Он буквально так и выразился, по словам Берии. „Я, — говорит, — отказываюсь от руководства". И ушел. Ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу.

"Мы, — говорит Берия, — остались. Что же дальше? После того как Сталин так себя повел, прошло какое-то время. Мы посовещались с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым. (Хотя был ли Ворошилов, я не знаю, потому что в это время он был в опале у Сталина из-за провала операции против Финляндии.) Посовещались и решили поехать к Сталину и вернуть его к деятельности с тем, чтобы использовать его имя и его способности в организации обороны страны.

Мы поехали. Когда мы приехали, — то я по лицу видел, что Сталин очень испугался. Я думаю, он подумал, не приехали ли мы арестовать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает по организации отпора немецкому нашествию.

Когда мы стали его убеждать, что страна наша огромная, что мы еще имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность, людей, одним словом, сделать все, чтобы поднять и поставить на ноги народ в борьбе против Гитлера, только тогда Сталин вроде опять немножко пришел в себя"».

Н.С. Хрущев похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Оригинальное надгробие из белого и черного мрамора выполнено скульптором Э. Неизвестным.

Н.С. Хрущев был женат дважды. Первая жена, Фрося (ум. 1920 г.), оставила ему детей Леонида и Юлю. А от второй жены — Нины Петровны Кухарчук (1900-1984) — родились Рада, Сергей и Елена.

Сын Хрущева Сергей (р. 1935 г.), специалист-ракетчик, профессор; с 1990 г. преподает в Гарварде, с 1993 г. — гражданин США; автор книги «Хрущев о Хрущеве» (Лондон, 1990). Дочь Н.С. Хрущева Рада была замужем за известным дипломатом и журналистом А.И. Аджубеем (1924-1993 гг.; автор мемуаров «Те десять лет». М., 1987). История их замужества нашла отражение в балладе А. Галича «Она вещи собрала...»

1) Вот отрывок из воспоминаний участника закрытого заседания Игоря Сергеевича Черноуцана, консультанта, заместителя заведующего отделом культуры ЦК КПСС, тридцать лет проработавшего в аппарате ЦК: «С особой ненавистью и ожесточением говорил Хрущев о Сталине. Он объявил его, впавшего в состояние глубокой депрессии, прямым и главным виновником поражения на фронтах в первый период войны, провала Киевской операции, в результате которого миллионы наших солдат, оказавшиеся в „мешке" и не получившие по прямой вине Сталина, вопреки настояниям Жукова, своевременного приказа об отступлении, попали в гитлеровский плен. Никита говорил, что он неоднократно по ВЧ пытался предупредить Сталина о нависшей опасности, но Маленков, находившийся в Москве, отказался позвать Сталина к телефону. Явное раздражение и обида за прошлые унижения прорывались, когда Никита с яростью кричал: „Он трус и паникер. Он ни разу за всю войну не выехал на фронты".

С озлоблением и презрением говорил он, обращаясь к Ворошилову: „Ты, Клим, откажись наконец от своего вранья об обороне Царицына. Сталин просрал Царицын, как и польский фронт, а потом силой и шантажом навязал Царицыну свое имя...

Неужели у тебя, старого дряхлого человека, — обращался Никита к Ворошилову, лысина которого побагровела от стыда, — не найдется мужества и совести, чтобы рассказать правду, которую ты сам видел и которую нагло исказил в подлой книжонке „Сталин и Красная Армия"» (Бурлацкий Ф. Вожди и советники. М.. 1990. С. 88).

«Хрущев был глубоко ранен сталинизмом. Здесь перемешалось все: и мистический страх перед Сталиным, способным за один неверный шаг, жест, взгляд уничтожить любого человека, и ужас из-за невинно проливаемой крови. Здесь было и чувство личной ответственности за погубленные жизни, и накопленный десятилетиями протест, который рвался наружу как пар из котла» (Там же. С. 89).

2) В «кукурузном вопросе» переусердствовал не столько сам Хрущев, сколько партийный аппарат, готовый насаждать что угодно и где угодно, лишь бы было приказано сверху. В конце 1940-х годов на Южном берегу Крыма во всех санаториях и домах отдыха, совхозах и колхозах рыли траншеи для выращивания лимонов. Рыли только потому, что Сталин как-то обмолвился, находясь в Ливадии, что вот, дескать, и в Крыму можно выращивать цитрусовые. Этого мимолетного замечания Сталина было достаточно для организации очередной безумной и бездумной кампании, которая через несколько лет провалилась вместе с гибелью сотен и сотен «траншейных пленников» (Волобуев О. Кулешов С. Очищение. М., 1989. С. 208-209).